Рубрика: Фантазии

Мы пришли оттуда,
где из трещин на штукатурке складываются картины,
когда болеешь,
и тушить за дедушкой спички – это радость.
Здесь сочная зеленая трава по грудь,
и я пытаюсь хватать ее руками.
Здесь балкон высоко,
и мама меня привязывает за пояс,
потому что я говорю, что прыгну и полечу.
Здесь лопатка и пузырьки на песке,
и дедушка во сне отрывает бабушке руку.
Мы живем в коммуналке в Ростове,
в ней длиннющий коридор, метров двадцать,
я по нему качусь на трехколесном велике, и мне очень весело.
Здесь я сваливаюсь со здоровущей взрослой кровати
с железной сеткой,
которая прогибается, как гамак,
лежу за кроватью и молчу,
а потом меня долго ищут.
Мы пришли оттуда,
где ноги самый яркий предмет,
ноги в босоножках, потом в сапожках,
и я как ноги, которые идут.
Где я думал, что памятники только мертвым открывают,
а потом увидел Буденного живого
на открытии памятника Буденному
и сразу поверил в жизнь после смерти:
Буденный восстал, все люди вокруг вознеслись.

Из детских воспоминаний друзей

Я обнимала за шею Черную курицу,
везла через весь город тыкву, похожую на фаллос,
пела под дождем на ступенях кукольного театра,
и как тебе не принять мою нежность?

Не надо горевать, мой друг,
Мы встретимся с тобою снова
В просторном аэропорту
Самары, Питера, Ростова.

В тюрьме очнется Робин Гуд
Весной болезненно прекрасной,
О чем-то вспомнив, на ходу
Закурит инженер Вараксин.

Все, что успели рассказать,
И все, что обошли молчаньем,
Как в зеркале, вернется вспять
И растворится в мирозданьи.

В 90-е многие не ездили на BMW,
не стреляли из пушек,
а растерянно получали зарплату
магнитолами и донским салатом.
Тогда-то моя тетя и нашла
у мусорного контейнера трех почти новых барби.
Признаюсь, у меня раньше не было таких красивых кукол.
Поистине, они были великолепны:
во всех суставах сгибались их ноги и руки,
и вообще они отличались роскошными туалетами
и ослепительным телом.
Впечатлительный ребенок,
насмотревшийся медицинских энциклопедий,
я понимала, что с ними играть опасно,
но желание делать это оказалось сильнее
страха подцепить какую-нибудь заразу.
Наверное, тогда я впервые ощутила
этот острый, сладкий и бодряще кислый
привкус риска.
Вот с тех пор и борюсь
с повышенным слюноотделением.

Лишайную девочку
взял в свой дом
и в свое сердце.

Хотел выбиться в люди, куртку новую купил,
Так нет – не пускают.

Когда, уходя,
ты зовешь меня самой маленькой,
сердце мое сжимается
как от невидимого укола.
Я стою у белой двери,
как тогда,
в платье фланелевом с божьей коровкой,
серьезная
перед камерой.

1
Если друг твой вдруг упал
Головой своей в мангал,
Сразу ты его не фоткай –
Обработай рану водкой!

2
Если друг твой с перепоя,
Запустил в тебя салфеткой,
Не затаивай обиду,
А ответь ему с умом –

Брось в него своей тарелкой
И любой другой посудой,
Чтоб погромче и с размахом,
Даже если и с едой.

3
Есть надежный способ друга
Засмущать до одуренья –
Расскажи ему подробно
Что вы делали вчера.

Как попутчице с собачкой
В подмосковной электричке
Fuck показывал он дерзко,
И при этом много раз,

Как пошел он вымыть руки
Строго в женском туалете,
А потом и дверь пытался
Тоже пальцем отомкнуть.

Если друг, услышав даже,
Как плясал между деревьев,
Не задумается крепко
С диким стоном «Прекрати!»,

Ты скажи, что ровно в восемь,
В пятницу на том же месте,
Ждешь его с бутылкой колы,
И ребята все придут.

«Ты подстригся?» «Нет, облысел», – говорит мне приятель,
которого не видела две недели.
А мне так хочется тебя обнять,
Все надоели.
Вспоминала, как мы встретили Новый год в плацкарте,
Наряжали тебя в мой корсет и юбку в пол.
И тот вечер, когда я была на пати,
а ты на нее не пошел,
и сидел в кафе напротив одиноко, заносчиво,
писал в воцап вначале,
А я шла к тебе через всю Таганскую площадь,
на каблуках, в платье с открытыми плечами
и с фатой, в образе Черной невесты.
Как Woodkid выступал на Bosco фесте,
под сильнейшим ливнем, и было всем хорошо,
как в тот вечер стащили на память цветочный горшок.
Как ты быстро вычислил меня, провокатора,
поймал за руку, как вора,
когда я почти незаметно и аккуратно
погладила под курткой твои ребра.
Вспоминала, как мы спали на надувном матрасе,
а за стеной соседка напевала по-татарски,
И как мир обретал невесомость и краски,
когда ты крутил кольцо на моем пальце.
Лисы тоскуют, когда мы ссоримся в метро,
и я говорю с лицом, перекошенным злобой.
Потому заклинаю: не ревнуй меня к прошлому, бро,
просто знай: ты единственный и особенный.
Давай лучше вместе слушать новый альбом,
или решать: острых крыльев брать шесть или девять.
У меня нет доказательств, есть только любовь,
И я пропаду, если ты мне не будешь верить.

А. М.

А ты попробуй не влюбись
В такого вдумчивого Кая,
Не зацелуй, а прикоснись,
Едва за плечи обнимая,

Не растревожь, а разреши
Ему не знать и сомневаться,
Не требуя его души,
И не пытаясь с ним остаться.

Не торопясь себя вписать
Поверх еще заметных шрамов,
Сумей его не разменять
На авантюры по программе.

Останься для него сестрой,
Не искушай кровосмешеньем.
…Теперь я навсегда с тобой
В непостоянстве неизменном.